Дневник. Поздние записи [СИ] - Александра Гейл

Я знала, что нужно что-то делать, знала, что Шон слов на ветер не бросает, но все мое существо противилось идее остаться одной, как в первые месяцы жизни в Сиднее. Алекс мне звонил все реже, из чего я делала вывод, что сказать ему мне нечего. Да и вообще было бы глупо полагать, что он обо мне еще помнит. Все стирается, все проходит со временем. И я с упрямством мотылька, который мчится на огонь, гордо выпятив грудь, противостояла Шону. Я понимала, что у Бена духу не хватит его осадить. Но, черт, что мне терять-то?

А потому в тот роковой день я снова села в машину Бенжамина, гордо вскинув подбородок. Подавитесь.

— Мне кажется, или у тебя скоро день рождения? — спросил меня Бен.

— Да, ты прав, — улыбнулась я.

— Хочешь выбрать себе подарок?

— Я бы хотела слетать в Европу. В Лондон.

— Вау, — улыбнулся Бенжамин. — Хороший выбор.

— Правда? — отчего-то оказалось, что его одобрение для меня… важно.

— Конечно, я очень люблю путешествовать. Хочешь, чтобы я полетел с тобой?

То есть вот просто все так? То есть это уже решенный вопрос? То есть я так просто увижу Лизу? Потому что у меня всего лишь день рождения? Но вот беда, я не хотела, чтобы Бенжамин летел со мной. Я впервые в жизни устыдилась своей связи с Лизой, и я возненавидела себя за это.

— Я понял, — улыбнулся Бен. — Я сделаю.

— Но Шон…

— А что Шон?

— Он мой тюремщик. И выпускать из страны меня явно не собирается.

— Шон — это моя проблема.

Я не очень-то поверила, не очень-то понадеялась на это, а потому отвернулась к окошку и стала наслаждаться красотами Сиднейской весны. Еще несколько недель, и спорю, станет до безобразия сухо. Мы с Беном ехали сквозь город к нему домой. Собирались взять Франсин и отправиться с ней на прогулку. А также фотографироваться и болтать о разных глупостях, одной из которых непременно станет мое лондонское путешествие.

Наш путь лежал через мост, и я уже предвкушала прекрасный вид на залив. Окно было приоткрыто, и ветер трепал мои волосы, однако вдруг мне показалось, что машина едет слишком уж быстро. Но почему? Я повернулась к Бенжамину и увидела, что он лежит на руле. Мне стало страшно. Что произошло? Я потрясла его за плечо.

— Бен, очнись! — воскликнула я, и вдруг поняла, что рука в чем-то горячем и липком… Кровь… Я уже собралась кричать, но тут моего горла коснулся нож. Сначала я в ужасе подумала, что это Константин, но здесь были свои собственные злодеи.

— Он мертв, — раздался над ухом свистящий шепот. Наверное, чтобы скрыть голос. — Руки убери.

Я осторожно, не делая резких движений, сняла ладонь с плеча Бенжамина. Машина как раз подъехала к мосту. И я решилась на совершеннейшее безумие: я дернулась и крутанула руль в сторону. Горло полоснуло огнем, а машина вылетела за ограждения и рухнула в залив. Убийца выпрыгнул прямо около воды. Я так его и не увидела.

— Бен, — прохрипела я, не веря. Мы погружались все глубже. По моей шее текла кровь. Не сильно, но боли это не уменьшало. Сзади в машине я заметила какую-то более ли менее сносную тряпку, замотала ею горло. Машина все стремительнее заполнялась водой. Я попыталась отстегнуть ремень безопасности Бена, но руки дрожали. А в себя он не приходил. И уже не пришел бы, я понимала, но от осознания того, что я даже не заметила, как он умер, мне хотелось утонуть вместе с ним. Это жестоко. Мы погрузились уже на очень приличную глубину, когда я решилась вынырнуть. Я думала, что мне не хватит воздуха, что я не сумею выплыть, и только блики на поверхности над головой заставляли меня бороться.

Соленая вода раздирала рану на шее, я задыхалась от каждого движения. На шею намотались волосы, попали в рану, на мосту столпились тычущие в меня пальцами зеваки. Выбраться мне помогли спасатели. Полиция начала расспрашивать что и как, но я не могла ответить, сослалась на то, что ничего не понимающая иностранка. И в больницу ехать категорически отказалась. Им не оставалось ничего иного, как отвезти меня к Шону. Именно его адрес я повторяла раз за разом. Я искренне верила, что ему нужно узнать о гибели отца не из сводок новостей…

Когда мы подъехали к дому Шона, тот объявился на пороге, олицетворяя собой мрачность в самом худшем ее проявлении. Но рот открывать не спешил, потому начала я. Однако, он мне не поверил. Стоял с каменным выражением лица, и даже наличие со мной двух полицейских, а на шее — бинтов — его не могло убедить. Сначала. Потом он отодвинул меня в сторону и пошел выяснять подробности у копов. Мне показалось, они разговаривали вечность. А я стояла и таращилась на дворик Шона, почему-то думая о Франсин.

— Ты поедешь в больницу. Увезите ее в больницу, — наконец, рявкнул Шон, глядя на меня так, словно это я была виновата.

— Мисс, пойдемте, — сказали они.

— Ты… ты же не хочешь сказать, что это я…

— Я никого сюда не приглашал. Уведите отсюда девушку. Делайте уже, наконец, свою работу! — снова рявкнул Шон на копов, и те меня поспешно потянули назад.

Разумеется, ну разумеется, как же иначе? Шон Картер просто не мог не обвинить меня!

Меня положили в больницу. В профилактических целях. Через два дня уже выписали, но суть не в этом, а в том, что приехал меня забирать Шон. Я сначала было подумала, что он извинится или хотя бы сделает вид, что все как надо, как раньше, но у него были совершенно иные планы. Только я села в его мазду, как он рванул с места.

— Что произошло? — спросил он без обиняков и приветствий.

Я пересказала ему все, что случилось.

— Почему этого человека никто не видел?

— Я не знаю. Может, потому что падение машины было фееричнее?

— Фееричнее? — нахмурился Шон.

— Impressive, — буркнула я. Он раздраженно фыркнул.

— Он был брюнет, блондин, шатен?

— Откуда мне знать?!

— Ты же видела его руку! — рявкнул Шон. — На руках, тем более у мужчин, есть волосы! Какого цвета были волосы?!

— Ты шутишь? По-твоему я обратила внимание на цвет волос на руке, зажимающей ножом мое горло?! Все случилось слишком быстро!

— Нет, не слишком. Моего отца успели убить, а ты…

— Да, я. Я не заметила, я смотрела в окошко. Это ужасно, я виновата…

— Да. Ты виновата, — сказал он раздраженно.

— Шон, куда мы едем? — до меня вдруг дошло, что места совсем от дома далекие. И вдруг стало невероятно жутко. Тем более, что он не ответил.

— Какой у него был тембр голоса? Какой марки нож? Как он тебя держал, сильно? Он мускулистый, жилистый, толстый, худой? Какой? Ты хоть что-нибудь запомнила?

— Я не знаю!

— Ты идиотка! — заорал он и резко вывернул руль. — Как можно было пропустить убийство на соседнем сидении машины?!